Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

В общем, полный провал всех маневров негоцианта был налицо.

Впав в ступор от безысходности, джарах все еще надеялся на благоприятный исход. Он сидел на траве, облокотившись спиной на камни ограды, и неосознанно подсчитывал количество оборотов, которые делало одно из повешенных на березе тел. Четыре в одну сторону, по ветру, пять в другую, набирая скорость. Потом все повторялось заново, но уже в противоположном направлении. Пытаясь угадать верное количество оборотов по уже совершенным, Лаен определил, что сделать это иногда мешает ветер. Внешнее воздействие являлось предопределяющим фактором…

Осознав, что уже завечерело и пора прекращать заниматься ерундой и отлынивать от дел, он послал за госпожой Тавией, а сам, скрипя зубами, вернулся к Фабио в штабную кибитку. Потирая покрасневшие глаза, вашуйец все так же корпел над бумагами. Отмахнувшись от него рукой, Лаен с волнением прошел на жилую половину, туда, где никогда ранее не бывал. Теперь она целиком и полностью принадлежала ему. Здесь все еще витал аромат Тавии.

Большую часть пространства занимало ложе на двух человек, выглядящее поистине роскошно для кочевого жилья. Шкаф для вещей с резными дверцами и помутневшим от времени зеркалом, полированный столик, множество полочек и прибитый к стене брусок с крючками под оружие. Пол оказался застелен ворсистым санданирским ковром, а к потолочной перекладине цепью крепился хитро изогнутый подсвечник с бронзовыми лепестками. Настоящие баронские покои, пусть и совсем небольшие. А главное – его собственные. Лаен имел свою личную комнату только в детстве.

С торца под крышей имелось узенькое оконце, которое негоциант тут же открыл, впуская свежий воздух. Его немудреный скарб уже успели перетащить сюда и сложить на ковре аккуратной горкой. Зацепившись взглядом за пару книг с записками монахов о Шуйтаре, джарах случайно вспомнил про необычный конверт, найденный им на теле старика в разрушенной церкви.

Лаен успел разобрать по полкам большую часть вещей, когда стукнула дверь и в кибитку впорхнула госпожа Тавия. Заметив вашуйца, она немного смутилась, но виду не подала. Подпалив свечи, вдова и негоциант расположились за столом друг против друга. Лаен с неудовольствием подумал, что, судя по всему, отныне ему придется проводить здесь изрядное количество времени. Пришло в голову, что неплохо было бы изменить порядки. Пусть вон Фабио занимается рутиной. А самые важные решения останутся за джарахом. Все-таки негоциант он или кто?!

Пока вашуйец со знанием дела раскладывал по ящикам документы, с которыми работал, Тавия улыбалась негоцианту и даже стрельнула в него глазками. Санданирская красавица выглядела уставшей, но умудрилась нечаянно коснуться под столом его ноги, чем вызвала жаркую волну в груди. К счастью, в этот момент к ним присоединился Фабио и Лаену удалось скрыть неловкость.

Спеша отвлечься от провокационных мыслей, он задал девушке вопрос:

– Госпожа Тавия, у вас получится заменить нам знахарку?

– Не думаю, мой господин. – Она качнула головой и изящным движением откинула с лица непослушные волосы. – Ива почти не вела записей, и так зная, что и где у нее находится. В нашем походном лазарете целая куча разных снадобий и порошков, и только сама Малька ведает, каким целям они служат. Пока я опознала лишь листья сакры, которые в толченом виде заживляют раны, и… корень настурции. В высушенном виде он способен облегчить страдания…

– Я знаю, госпожа, для чего нужна настурция. Используйте ее лишь в крайнем случае, когда другие средства окажутся бессильны.

Она кивнула и продолжила:

– Из листьев я сделала мазь и обработала ею повязки. Весь сегодняшний день мы помогали раненым, – она кокетливо повела плечиком, – я даже в порядок себя не успела привести…

– Тавия, вы прекрасно выглядите! Так что же вы хотели сообщить мне про дела Фекта?

– Заклинаю вас, не доверяйте преподобному Мэтью!

– Простите?.. Видимо, я не расслышал…

– Я уверена, что монах имел какое-то особое влияние на моего покойного мужа!

– Странно. Его светлость не производил впечатления ярого приверженца Единой Церкви…

– Не в этом дело. Простите, мне стоило начать с самого начала. Насколько мне известно, монах ведь стал одним из первых сподвижников Фекта. Так ведь, Фабио?

– Все верно, госпожа Тавия. Мне придется отнять немного вашего времени, дабы погрузиться в прошлое… Как сейчас помню, с момента Ритуала минул ровно один год. Я тогда отсиживался в одной таверне близ Горинфа, что расположен в низинах Подола Мальки. На улицу и носа нельзя было показать – небеса рвались на части и Алмазный дождь заливал окрестности уже четвертые сутки. Тогда еще толком не знали, чем грозит зеленая водица… – Вашуйец сокрушенно коснулся омертвевшей плоти на своем лице, но нашел силы продолжить: – Но, что удивительно, не все оказались в неведении. Огромный телом купец и его не менее грозный телохранитель-монах приказали хозяину таверны запереть двери и не выходить под дождь без крайней надобности.

– Это были негоциант Фект и преподобный Мэтью? – догадался Лаен. – Ого! Это означает, что они уже тогда знали друг друга и путешествовали вместе?

– Именно. По какой-то причине они отстали от каравана, который, нужно сказать, в те времена был существенно меньших размеров. Алмазный дождь спутал их планы. Я тогда сидел от этих двоих за соседнем столом и благодаря Единому Отражению и отменному слуху случайно услышал, как монах шепотом заявил своему спутнику, что они погибнут, если не уберутся из этого места до заката солнца.

– Почему так?

– Это уже позже стало понятно, что слова преподобного оказались пророческими. Кем бы ни был предводитель живорезов, если таковой вообще имеется, это дьявольски хитрая бестия, настоящий Иллокий во плоти! Он не случайно вызвал Алмазный дождь именно над Подолом Мальки, болотистой низиной, где в давние времена произошло решающее сражение между войсками тогдашнего правителя Аламии, еще не принявшего императорский титул, и объединенными силами кордских ханов запада. До сих пор в тех местах вода в ручьях вымывает белые кости и черепа павших воинов… Но тогда, в ненастье, дыхание Шуйтара скрутило те самые кости в настоящие порождения зла и направило их врываться в ничего не подозревающие людские города!..

Неожиданно в голове негоцианта прозвучал знакомый голос:

«Старик рассказывает тебе о Первом Исходе живорезов. Ты ничего не помнишь, хотя вся Аламия, содрогаясь, передавала из уст в уста страшные рассказы о творящемся в Подоле Мальки ужасе. Население целой провинции отказалось подчиняться властям и потеряло человеческий облик. Именно тогда все узрели истинное могущество живорезов! Утратившие душу покидали дома, снимаясь с насиженных мест целыми семьями и безмолвной мертвой толпой брели на северо-восток, в глубины Приланского леса. В анналы истории событие вошло под названием Первый Исход Душ. За прошедшие со времен Ритуала годы подобное повторялось несколько раз».

Тем временем Фабио продолжил свой рассказ: